Пауло КоэльоМанускрипт,

найденный в Акко

Текст предоставлен правообладателем.http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=5957073

Коэльо, Пауло Манускрипт, найденный в Акко: АСТ; Москва;2013

ISBN 978-5-17-077619-1Оригинал: PauloCoelho, “El Manuscripto encontrado en Accra”

Перевод:Александр Богдановский

Аннотация14 июля 1099 года. Иерусалим замер в ожидании

штурма крестоносцев. Жители города всех возрастов иразного вероисповедания пришли на площадь послушатьзагадочного старца Копта. Собравшиеся задают емувопросы о своих тревогах, о врагах и битве. Сегодня,спустя столетия, ответы мудреца все так же верны, ведьон говорил о ценностях, над которыми время не властно.То, кем мы являемся, то, чего боимся и на что надеемся,основывается на нашем внутреннем знании и вере – и независит от внешних обстоятельств.

СодержаниеСлово вступительное и приветственное 6Конец ознакомительного фрагмента. 30

Пауло КоэльоМанускрипт,

найденный в АккоО Мария, без греха зачавшая, молись

за нас, которые ищут у Тебя пристанищасвоего.

Аминь.

Н. С. Р. М. с благодарностью за чудо.

Дщери иерусалимские! не плачьте обоМне,

но плачьте о себе и о детях ваших.Лука 23:28

Издание осуществлено с разрешения Sant JordiAsociados, Agencia Literaria S.L.U, Barcelona, SPAIN

Originally published as El Manuscrito encontrado enAccra by Paulo Coelho

www.paulocoelho.com

Все права охраняются, включая право на полноеили частичное воспроизведение в какой бы то ни бы-ло форме.

Copyright © 2012 by Paulo Coelho© Перевод, А. Богдановский© ООО «Издательство АСТ»

Слово вступительное

и приветственное

В декабре 1945 года двое братьев в поисках местадля привала обнаружили в долине Хамра Дом (Верх-ний Египет) пещеру, а в ней – глиняный кувшин, наби-тый папирусными свитками. Вопреки требованиям за-кона, братья не уведомили о находке местные властии даже решили по частям распродавать ее на рынкедревностей. Мать же этих юношей, опасаясь воздей-ствия исходящей от свитков «негативной энергии»,несколько папирусов сожгла.

Через год по причинам, оставшимся неизвестными,братья рассорились. Мать приписала это действиювсе той же «негативной энергии» и поспешила пере-дать манускрипты священнику, и тот продал один вкаирский Коптский музей. Так папирусы получили на-звание, под которым известны и ныне – «Манускрип-ты из Наг Хаммади» (по названию города, располо-женного ближе всего к пещере, где они были обнару-жены). Один из сотрудников музея, историк-религио-вед Жан Доресс, оценивший значение находки, впер-вые упомянул о ней в своей статье в 1948 году.

Прочие манускрипты время от времени всплывали

на черном рынке. Однако вскоре египетское прави-тельство осознало важность открытия и попыталосьвоспрепятствовать вывозу свитков из страны. Сразупосле революции 1952 года большая их часть бы-ла передана в каирский Коптский музей и объявле-на национальным достоянием. Из блокады удалосьвыбраться лишь одному папирусу, который «всплыл»в антикварном салоне в Бельгии. После несколькихбезуспешных попыток продать его в Нью-Йорке и Па-риже, в 1953 году манускрипт приобрел Институт Кар-ла Густава Юнга. А по смерти знаменитого психоана-литика папирус, отныне называемый «Кодекс Юнга»,вернулся в Каир, где собрано уже более тысячи стра-ниц – и фрагментов страниц – «Манускриптов из НагХаммади».

Найденные в пещере пергаменты оказались грече-скими переводами, созданными в промежутке от кон-ца I века до 180 года, и представляют собой корпустекстов, известных также как «апокрифические еван-гелия» – то есть те, что не вошли в состав Священно-го Писания, каким мы знаем его ныне.

По какой причине?В 170 году был собран совет епископов, призван-

ный определить, какие именно тексты должны войтив Новый Завет. Критерий отбора был прост – вклю-

чить надлежало все то, что могло противостоять ере-тическим вероучениям и расколу. Были отобраны че-тыре известных нам евангелия, послания и все, чтотак или иначе, что называется, соответствовало пред-ставлениям епископов об основных догматах христи-анства. Сообщение о совете епископов и переченьдопущенных книг содержатся в «Мураториевом кано-не»{Список канонических евангелий был обнаруженв Амброзианской библиотеке историком Лудовико Ан-тонио Муратори и впервые опубликован в 1740 году.Прим. перев.}. Все прочее, подобно манускриптам изНаг Хаммади, исключили, так как одни тексты былинаписаны от лица женщин (как «Евангелие от МарииМагдалины»), другие же содержали указания на то,что Иисус знал о своей божественной миссии, а этоделало Страсти Христовы менее горестными и мучи-тельными.

В 1974 году британский археолог сэр Уолтер Уил-кинсон обнаружил возле Наг Хаммади еще один ману-скрипт, на этот раз – на трех языках: арабском, древ-нееврейском и латинском. Зная правила, касающиесянаходок в этом краю, англичанин отправил рукопись вотдел древностей Каирского музея. И вскоре получилответ: по всему миру циркулирует не менее 155 ко-пий этого документа (три из них принадлежат музею),причем все они практически друг от друга неотличи-

мы. Радиоуглеродный анализ позволил установить,что текст был создан относительно недавно – вероят-нее всего, в 1307 году. Не составило труда и просле-дить происхождение манускрипта из города Акко, рас-положенного за пределами Египта. Таким образом,никаких препятствий к его вывозу из страны не воз-никло, и сэр Уилкинсон, получив официальное разре-шение (Исх. № 1901/317 IFP-75) от 23 ноября 1974 го-да, отправил папирус в Англию.

Я познакомился с сыном сэра Уилкинсона в Рожде-ство 1982 года в городе Портмадог (Уэльс, Соединен-ное Королевство). Отчетливо помню, что он упоминало манускрипте, найденном его отцом, но тогда никтоиз нас не придал этому особого значения. На протя-жении всех этих лет мы поддерживали дружеские от-ношения, и мне посчастливилось еще по крайней ме-ре дважды увидеться с Уилкинсоном-младшим, когдая приезжал в Великобританию в рамках рекламнойкампании по продвижению моих книг.

30 ноября 2011 года я получил от него копию текста,о котором шла речь при нашей первой встрече. Этоттекст и приводится ниже.

Мне бы очень хотелось начать эти строки следу-ющим образом:

«Теперь, достигая предела дней своих, оставляютем, кто будет жить после меня, все, что познал,покуда бродил по лицу земли. Да пригодится имэто».

Но, увы, это будет неправдой. Мне всего 21 год, уменя есть родители, любившие и учившие меня, естьжена, любящая и любимая, – но жизнь озаботитсятем, чтобы завтра разлучить нас, и тогда каждый дол-жен будет отправится на поиски своего пути, своейсудьбы, и свою смерть каждый встретит в одиночку.

Для нашей семьи сегодня 14 июля 1099 года. Длясемьи Иакова – это мой друг детства, с которым мы иг-рали на улицах этого города, называющегося Иеруса-лим – 4859 год: Иаков любит твердить, что его иудей-

ская вера древней, чем моя. Для достопочтенногоИбн-аль-Атхира, жизнь свою положившего на то, что-бы записать историю, которая ныне близится к концу,истекает год 492-й. Мы по-разному ведем летоисчис-ление, по-разному славим Всевышнего, но во всемпрочем уживаемся прекрасно.

Неделю назад наши военачальники сошлись на со-вет: подступившие под стены города франки беско-нечно многочисленней и лучше вооружены. И каждо-му жителю предоставлен был выбор: покинуть городили драться с врагом не на жизнь, а на смерть – да,на смерть, ибо с уверенностью можно предречь, чтонас ждет поражение. Большинство горожан предпо-чли остаться.

Ныне мусульмане сошлись у мечети Аль-Акса,иудейские воины предпочли избрать местом сбораМихраб Дауд, христианам же, распыленным по раз-ным кварталам, поручили оборонять город с юга.

Со стен уже видны осадные башни, построенные изразобранных на части неприятельских кораблей. Су-дя по передвижениям войск, завтра утром начнетсяштурм – и прольется кровь во имя римского папы, ра-ди Гроба Господнего и «во исполнение божьей воли».

Сегодня днем, в том самом дворе, где тысячу летназад римский правитель Понтий Пилат, повинуясьжеланию большинства, предал Иисуса на крестные

муки, толпа мужчин и женщин всех возрастов пришлана встречу с неким греком, которого все здесь знаютпод именем Копт.

Это странный человек. Еще отроком он покинулродные Афины, пустившись на поиски богатства иприключений. И в конце концов, полумертвый от голо-да, постучался в ворота Иерусалима, был гостепри-имно принят и по прошествии известного времени от-казался от намерения продолжать странствия, решивобосноваться у нас.

Он нашел себе работу у обувщика и – так же какИбн-аль-Атхир – принялся заносить на бумагу для бу-дущих поколений все, что видел и слышал. Он не со-вершал обрядов, не соблюдал таинств ни одной изрелигий, и никто не пытался обратить его в свою ве-ру. Для Копта все мы пребываем не в 1099 году, не в4859-м и уж подавно не в 492-м. И верит Копт лишь внастоящую минуту и в того, кого называет Мойрой – вникому не ведомое божество, в Божественную Энер-гию, ответственную за один-единственный закон, пре-ступить который нельзя, иначе мир погибнет.

Рядом с Коптом стояли главы всех трех церквей, су-ществующих в Иерусалиме. И покуда длился разго-вор, никто из отцов города так и не появился: все онибыли заняты последними приготовлениями к обороне– к сопротивлению, которое все мы считали бесполез-

ным.«Много столетий назад, – начал грек, – на этой пло-

щади был оглашен смертный приговор одному чело-веку. Следуя к месту казни вон по той улице справа от-сюда, он миновал нескольких женщин. И увидев, чтоони плачут, сказал им так: «Не плачьте обо мне, ноплачьте по Иерусалиму». Он предрек то, что происхо-дит сейчас. Уже завтра согласие обернется раздором,а радость оденется в траур. Мир уступит место войне,которая протянется в будущее столь отдаленное, чтонам не приведется даже мечтать о ее окончании».

Все молчали, потому что никто в точности не знал,что же происходит. И не придется ли нам выслушатьеще одну проповедь о захватчиках, именующих себякрестоносцами.

И Копт наслаждался нашим недоумением. И последолгого молчания решил все же объяснить:

– Да, они в силах разрушить город, но не могут уни-чтожить все то, чему он нас научил. И потому нужносделать так, чтобы это знание не разделило участькрепостных стен, домов и улиц. Но что есть знание?

Поскольку никто не ответил, он продолжал:– Нет, это не полная правда о жизни и смерти, но

нечто такое, что позволяет нам жить и принимать вы-зовы, перед которыми день за днем ставит нас повсе-дневность. И это не книжная мудрость, годная для то-

го лишь, чтобы подпитывать никчемные споры о ми-нувшем ли, о грядущем, но знание, живущее в душахмужчин и женщин, исполненных доброй воли.

И дальше Копт сказал так:– Я – книжник и, хотя могу почесть себя всезнаю-

щим, ибо все эти годы собирал и изучал древности,записывал события, спорил о политике, я не знаю точ-но, что сказать вам сейчас. Но в такую минуту я взы-ваю к Божественной Энергии с мольбой очистить моюдушу. Спрашивайте – я буду отвечать вам. Так посту-пали древние греки: ученики спрашивали учителя овещах, которые прежде не приходили ему в голову, аон, размышляя вслух, пытался подыскать ответ.

– И что толку нам в твоих ответах? – спросил кто-то из толпы.

– Одни запишут суть сказанного мною. Другие за-помнят только слова. Важно то, что нынче вечеромвы разойдетесь на четыре стороны света и понесетедальше услышанное здесь. И тогда душа Иерусали-ма останется цела и сохранна. И наступит день, когдамы восстановим его – не просто город, один из многихдругих, но место, куда вновь стечется мудрость и гдевновь восторжествует мир.

– Все мы знаем, что ждет нас завтра, – возразилиему. – Не лучше ли обсудить сообща, как добитьсяперемирия, или идти готовиться к бою?

Копт оглядел стоявших рядом первосвященников,а затем повернулся к толпе.

– Никому не ведомо, что готовит нам завтра, ибокаждому дню хватает его собственного блага или зла.А потому спрашивайте о том, что хотите знать, спра-шивайте, позабыв о врагах по ту сторону наших стени о страхе, царящем по эту. Не стоит заботиться отом, чтобы передать наследующим землю записи онынешних событиях, – это дело истории. Поговоримже о повседневном и обыденном и о трудностях, с ко-торыми нам предстоит столкнуться. Только это важнодля будущего, ибо я не думаю, что в ближайшую ты-сячу лет что-нибудь сильно изменится.

Тут подал голос мой сосед Иаков:– Расскажи нам о поражении.

Чувствует ли древесный листок, слетая с ветки зи-мой, что стужа одолела его?

Дерево говорит ему: «Таков круговорот жизни. Тыдумаешь, что умрешь, а на самом деле пребудешь вомне. Благодаря тебе я живо, потому что могу дышать.Благодаря тебе я чувствую, что меня любят, потомучто могу укрыть под сенью листвы утомленного стран-ника. Твой сок течет в моих жилах, и мы с тобой – еди-ное существо».

Чувствует ли человек, много лет готовившийся квосхождению на самую высокую в мире вершину, чтопобежден, когда видит, подойдя к подножью, что при-рода укрыла гору грозовыми тучами? Он говорит го-ре: «Ты не принимаешь меня сейчас, но погода пере-менится, придет день – и я смогу подняться на твоювершину. А пока он не настал – жди меня».

Чувствует ли юноша, отвергнутый первой возлюб-ленной, что любви нет на свете? Он говорит себе: «Янепременно отыщу ту, которая способна будет понятьвсе, что я чувствую. И буду счастлив до конца моихдней».

В круговороте природы нет ни побед, ни поражений– есть лишь движение.

Зима сражается, чтобы править самовластно, но вконце концов должна признать победу весны, котораяприносит с собой цветение и веселье.

Лето, убежденное в благодатной силе тепла, гото-во продлить погожие дни до бесконечности. Но сми-ренно принимает приход осени, позволяющей землеотдохнуть.

Газель, щиплющую траву, пожирает лев. И дело тутне в том, кто сильнее – так Бог показывает нам вечнуючереду смерти и воскресения.

И в этом круговороте нет ни победителей, ни побеж-денных, а есть лишь ступени, по которым надо прой-

ти. И когда душа человеческая осознает это, она ста-нет свободна. И примет, не скорбя, горести с невзго-дами, и не даст обольстить себя минутам торжества.

Ибо пройдут и те, и другие. Одна сменится другой.А цикл будет продолжаться, пока, освободясь от те-лесной оболочки, мы не встретимся с БожественнойЭнергией.

И потому, когда борец выходит на арену – по соб-ственному ли выбору или же по прихоти непостигае-мой судьбы – пусть дух его возвеселится от предсто-ящего боя. Пусть сохраняет он достоинство и честь,и тогда, если даже проиграет схватку, уйдет непобеж-денным – ибо непобежденной останется его душа.

И пусть никого не винит в случившемся с ним. Как итот, кто полюбил впервые и был отвергнут, понимает,что отказ не умалил его способности любить. А чтогодно для любви, то годно и для боя.

Нас печалит, когда приходится проиграть сражениеили потерять то, чем мечтали обладать. Но когда этиминуты проходят, мы открываем в себе неведомую,до поры в каждом из нас скрытую силу, вызывающуюудивление и вселяющую уважение к себе самому.

Мы оглядываемся тогда и говорим себе: «Я вы-жил». И радуемся этим словам.

И лишь тот, кто не признает этой силы, говорит: «Япроиграл». И печалится.

А все прочие, даже если они страдают от потерии унижены теми россказнями, что распускают на ихсчет враги, позволяют себе пролить несколько слези-нок, но никогда себя не жалеют. И знают одно: схваткабыла прерва-на, и в данную минуту преимущество –не за ними.

Они слушают, как бьется их сердце. Они отмечают,что напряжены. Чувствуют, что им страшно. Но раз-мышляя о своей жизни, видят, что как ни силен страх,вера воспламеняет им душу и побуждает идти вперед.

Они всегда стараются понять, где допустили про-мах, а где приняли верное решение. И, повергнутые,пользуются моментом, чтобы отдохнуть, залечить ра-ны, определить, как действовать дальше и к новойсхватке оказаться во всеоружии.

Наконец встанет заря, и с ней придет черед новойсхватки. Страх не отступает, но они должны действо-вать – иначе навсегда останутся лежать во прахе. Иони встают лицом к лицу с противником, помня, черезкакие страдания прошли, и не желая, чтобы это по-вторилось.

Пережитое поражение для них – повод считать, чтотеперь-то они должны победить, ибо они не готовыснова испытать ту же боль.

И победа будет одержана – не в этот раз, так в сле-дующий. Если не сейчас – то спустя какое-то время.

Упасть – не стыдно, стыдно – не подняться.Поражение терпит лишь тот, кто сдается. Все

остальные победоносны.И непременно наступит день, когда былые трудно-

сти станут всего лишь горделивыми рассказами длятех, кто захочет слушать. А захотят все, и выслушаютв уважительном молчании, и усвоят три важных вещи.

Надо обладать терпением, чтобы дождаться тойверной минуты, когда пора действовать.

Надо обладать мудростью, чтобы не пропуститьблагоприятной возможности.

И – гордиться своими шрамами.Шрамы – суть знаки отличия, железом и огнем вре-

занные в тело, и враги, увидев их, в страхе понима-ют: перед ними испытанный боец. И часто избегаютсхватки и начинают переговоры.

Шрамы говорят громче, нежели клинок, который ихоставляет.

– Теперь опиши нам тех, кто потерпел пораже-ние, – попросил какой-то купец, когда Копт замол-чал.

И тот ответил так:– Не следует путать потерпевших поражение с по-

бежденными.

Поражение в битве или даже в войне ничего не зна-чит. Признать себя побежденным – значит прекратитьборьбу.

Проигравший бой или кампанию не достиг того, чтобыло столь желанно. Побежденный теряет способ-ность мечтать. Девиз его отныне: «Ничего не желай –не будешь страдать».

Проигрыш забывается, когда мы вступаем в новыйбой. Поражение конца не имеет – это жизненный вы-бор.

Проигрыш – это для тех, кто, одолевая страх, живетс надеждой и воодушевлением.

Проигрыш – удел отважных. Только им дана честьпроиграть и радость выиграть.

Я не стану говорить здесь, что проигрыш – неотъ-емлемая часть жизни: все вы и так это знаете. Толькопроигравшие могут познать Любовь. Ибо именно наполе любви ведем мы свои первые бои – и, как пра-вило, проигрываем их.

Я скажу, что есть на свете люди, не знающие, чтотакое проигрыш.

Это – те, кто никогда ни за что не борется.На них нет ни единого шрама, они умудрились из-

бегнуть унижений и чувства беспомощности, а такжемгновений, когда даже воин сомневается в существо-вании Бога.

Они с гордостью произносят: «Я никогда не проиг-рывал». Но они не смогут сказать: «Я выиграл битву».

Правда, им нет до этого дела. Они живут в мире, вкотором, как им кажется, они неуязвимы, они закрыва-ют глаза на несправедливости и страдания и чувству-ют себя уверенно, потому что избавлены от необхо-димости принимать ежедневные вызовы, неизбежныедля тех, кто рискует выйти за собственные границы.

Они никогда не слышали «Прощай». Но для них ни-когда не прозвучат и слова: «Я вернулась. Обними ме-ня и познай вкус утраченного и обретенного вновь».

Не ведающие проигрыша на первый взгляд кажут-ся счастливыми людьми, стоящими выше остальных,обладателями истины, ради которой, впрочем, паль-цем о палец не ударят. Они всегда на стороне силь-ного. Они подобны гиенам, подъедающим за львом.

Они учат своих детей: «Не ввязывайтесь в распри,иначе проиграете. Таите про себя свои сомнения – иу вас не будет неприятностей. Если кто-то задел вас– не показывайте виду, что обижены, и не унижайтесьдо ответного удара. Есть в жизни кое-что поважней».

В ночной тишине ведут они свои воображаемыебитвы: перебирают в памяти мечты, которые не реши-лись осуществить, несправедливости, которых якобыне заметили, малодушие, которое умудрились скрытьот всех – да только не от самих себя, – любовь, кото-

рая с горящими очами пересекла некогда их путь, лю-бовь, что была дарована им Богом и которую они неосмелились принять.

И они обещают себе: «Завтра все будет иначе».Но приходит завтра, а с ним и вопрос, вгоняющий

их в ступор: «А что если все пойдет не так?»И они ничего не предпринимают.Горе тем, кто никогда не был побежден! В этой жиз-

ни не быть им и победителями!

– Расскажи нам про одиночество, – попросила де-вушка, которая собиралась замуж за сына одного изсамых богатых горожан, а ныне вынуждена была бе-жать из города.

И Копт ответил:– Не будь одиночества, Любовь недолго оставалась

бы с тобой.Потому что и Любви нужна бывает передышка, что-

бы постранствовать в небесах, выражая себя в иныхпроявлениях.

Не будь одиночества, не выжило бы ни одно рас-тение и животное; земля не может родить непрестан-но; ребенок не мог бы познавать жизнь вокруг себя,художник – творить, и никакой труд не стал бы растии развиваться.

Одиночество – это не отсутствие Любви, но добав-ление к ней.

Одиночество – это не отсутствие общества, а тотмиг, когда душа обретает свободу говорить с тобой ипомогает принять решение, как жить дальше.

И потому – благо тем, кто не боится одиночества.Пусть не страшатся они остаться наедине с собой,пусть не отчаются они, отыскивая, чем развлечь себяили занять свои помыслы.

Ибо тот, кто никогда не остается один, себя не по-знает.

А того, кто не знает себя, вскоре начинает страшитьпустота.

Но пустоты не существует. В нашей душе таитсяогромный мир, ожидая, когда мы его обнаружим. Вотон, во всей своей нетронутой силе – но он так непри-вычен и могуществен, что мы боимся признать его су-ществование.

А дело в том, что стоит лишь понять, кто мы такиена самом деле, как придется признать: мы можем зай-ти куда дальше, чем привыкли думать. И это нас пу-гает. Лучше не рисковать, тем паче что всегда ведьможно сказать: «Я не сделал что следовало, потомучто мне помешали».

Так удобней. Так надежней. Так спокойней. Но счи-тать так – значит отречься от собственной жизни.

Горе тем, кто избрал для себя удел всю жизнь по-вторять: «Мне не представилось возможности».

Ибо с каждым прожитым днем все глубже будут по-гружаться они в колодец самоограничений, и придетвремя, когда у них не достанет сил выкарабкаться изнего и вновь увидеть ясный свет, сияющий над голо-вой.

И благо тем, кто говорит: «Мне не хватило отваги».Ибо они-то сознают, что вина лежит не на других. И

рано или поздно обретут веру, без которой не познатьодиночество и его тайны.

А для тех, кто не испугался тайн, которыми ведаетодиночество, все на свете обретет иной смысл и вкус.

В одиночестве они обнаружат любовь – ведь быва-ет так, что она уже пришла, а ее не замечаешь. В оди-ночестве можно понять и простить и ту, которая ушла.

В одиночестве они научатся решать, стоит ли про-сить, чтобы она вернулась, или им обоим лучше идтиновыми путями.

В одиночестве они поймут, что слово «нет» не все-гда произносится по недостатку великодушия, и чтоговорить «да» – не всегда добродетельно.

Те, кто привык к одиночеству, не устрашатся шепотабеса: «Ты зря теряешь время».

Или еще более страшных слов того, кто началь-ствует над всеми бесами: «Ты никому не нужен».

Божественная Энергия слышит нас, когда мы гово-рим с другими, но и когда мы безмолвно приемлемодиночество – приемлем как благодать.

В такие минуты Ее свет озаряет все вокруг, позво-ляя нам увидеть, до какой степени мы необходимыи как преображает всю Ее работу наше присутствиездесь, на земле.

И достигая такой гармонии, мы получаем больше,чем просили.

Тем же, кого гнетет одиночество, следует помнить:самые важные мгновения жизни человек встречает водиночку.

Подобно новорожденному младенцу, выходящемуиз лона матери: сколько бы людей ни стояло вокруг,окончательное решение жить принимает он и толькоон.

Подобно художнику, завершающему свое произве-дение: чтобы оно было по-настоящему прекрасно,он в безмолвии и спокойствии должен внимать лишьязыку ангелов.

Подобно каждому из нас, предстающему однаждыперед смертью, перед Незваной Гостьей, – в самыйважный и самый страшный миг нашей жизни мы оста-емся одни.

И если Любовь есть условие бытия Божьего, то оди-ночество – это условие человеческого существова-

ния. То и другое мирно уживаются в душе того, кто по-стиг чудо жизни.

И юноша, которому назначено было покинуть го-род, разорвал на себе одежды и сказал так:

– Отчизна считает, что я не гожусь для битвы.Я бесполезен.

Копт ответил:– Иные говорят: «Я не способен внушить людям лю-

бовь к себе». Но ведь в любви безответной всегда та-ится надежда на то, что когда-нибудь она будет при-нята.

А иные пишут в своих дневниках: «Мой гений непризнан, мой талант не оценен, мои мечты не встре-чают уважения». Но и для таких остается надежда,что после длительной и тяжкой борьбы все переме-нится.

А еще иные обивают пороги, стучатся во все двери,объясняя: «Я остался без работы». И ведь знают, чтоесли вооружатся терпением, двери перед ними откро-ются.

Но есть и те, кто каждое утро просыпается со стес-ненным сердцем. И они не ищут любви, признания,работы.

Они твердят себе: «Я – никчемен. И живу, потомучто должен выживать, но никому, никому в целом све-те нет до меня никакого дела».

В окошко светит солнце, они окружены семьей, и имприходится натягивать личину радости, потому что вглазах других они получили то, чего хотели. Но самиубеждены, что все могут обойтись без них. Либо пото-му, что еще слишком молоды и видят, что у старших –свои заботы, либо потому, что уже состарились и по-лагают, что молодые пропустят их слова мимо ушей.

Поэт выводит несколько строк и тотчас рвет напи-санное, восклицая: «Это никому не нужно!»

Работник день за днем делает одно и то же. Он уве-рен, что если его уволят, никто даже не заметит егоисчезновения.

Девушка шьет себе платье, вкладывая огромныйтруд в самомалейшую мелочь, а когда приходит напраздник, будто читает в глазах других людей: ты нелучше и не хуже любой другой девушки на свете,а твое платье – одно из миллионов платьев, и вовсем мире в эту минуту происходят подобные празд-нества, – и в роскошных дворцах, и в бедных дере-вушках, где все друг друга знают и не стесняютсявслух оценивать наряды всех гостей.

Все и всех, – а вот мой наряд остался незамечен-ным, думает девушка. Мое платье не красиво и не

уродливо, просто еще одно платье, и все.И напрасно она старалась.Молодые сознают, что мир полон проблем, и рвутся

решать их, но никого не интересует их мнение. «Выеще не знаете, как оно на самом деле, – слышат они. –Слушайте старших и тогда поймете, как поступать».

А старшие обрели опыт и зрелость, прошли суро-вую школу житейских невзгод, но когда приходит вре-мя учить, обнаруживается, что их опыт никому не ну-жен. «Мир стал иным, – слышат они. – Надо идти вногу со временем и прислушиваться к мнению моло-дых».

Без снисхождения к преклонным летам, без зова испроса приходит и начинает разъедать душу чувствосвоей бесполезности. «Ты никому не интересен, –твердит оно, – ты – никто, мир не нуждается в твоемпребывании здесь».

В отчаянной попытке придать жизни смысл, мно-гие обращаются к вере, потому что борьба во имя еевсе оправдывает и способна преобразовать мир. «Мытрудимся во имя Господа», – говорят они себе.

И превращаются в святош. А потом – в миссионе-ров. И наконец – в фанатиков.

И не понимают, что религия существует не для то-го, чтобы подавлять и обращать, а чтобы сообща мо-литься и дивиться чуду. А величайшее проявление со-

творенного Богом чуда – это жизнь.Нынче ночью я восплачу о тебе, Иерусалим, ибо та-

кое понимание Божественного Единства вот-вот поки-нет тебя на целую тысячу лет.

Спросите цветок полевой: «Скажи, ты чувствуешьсебя ненужным? Ведь ты не делаешь ничего, лишь изгода в год распускаешь одни и те же бутоны».

И он ответит: «Я – красив, а красота сама по себедает право на существование».

Спросите реку: «Скажи, ты ощущаешь свою ник-чемность? Ведь ты лишь течешь, и всегда в одном на-правлении».

И она ответит: «Я и не стараюсь быть полезной, япросто река».

В глазах Господа нет на этом свете ничего беспо-лезного. Ни листок, сорвавшийся с ветки, ни волосок,упавший с головы, ни комар, что досаждал человекуи был им прихлопнут. У всего на свете есть право нажизнь.

И у тебя, задавшего мне этот вопрос, – тоже. «Ябесполезен» – вот ответ, который ты дал себе самому.

Конец ознакомительного

фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».Прочитайте эту книгу целиком, купив полную ле-

гальную версию на ЛитРес.Безопасно оплатить книгу можно банковской кар-

той Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильноготелефона, с платежного терминала, в салоне МТСили Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.День-ги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другимудобным Вам способом.